|
5 фрагмент 1.4. На работу он устроился случайно и с расстройства. Сломался компьютер, а вызывать мастера не хотелось: лежал себе на диване целый день и лежал. Слушал тишину. Из этой тишины идти на работу было страшней некуда. Когда позвонил приятель, он спросил, сколько денег. Оказалось, почти столько, сколько он положил себе заранее для согласия. Также знал, что если согласится, приступа язвы не избежать, а то и кровотечения: этот комок давно уже лежал у него в брюхе, и сил не было, верный признак. На следующий день поехал, и как-то все на удивление быстро получилось. Уже в середине дня был пропуск, подписаны все бумаги, оставалось принести назавтра самую малость. Более того, с ходу написал какой-то текст про войну, зашифровав в него один из псалмов. Вспомнил этот запах успеха, ловко сделанной работы. Сидеть в большой комнате перед компьютером было не так страшно. Он может не есть, сколько угодно, и на людей вокруг ему наплевать. А на тех, с кем будет беседовать под диктофон, у него уже просыпался голод. Он знает подходы к ним, знает, какими вопросами добраться до их глубины. И будет нанизывать одного на другого, потому что видит, как они дополняют друг друга смыслами. Созвонившись с Андреем Бильжо и Алексеем Баташевым по поводу интервью в самое ближайшее время, он вывалился на улицу, в мороз, и, стараясь не глядеть по сторонам, настолько это все было ему невыносимо и тошно, побрел, куда ноги вели. Кругом подстерегали сюжеты, только отклонись немного в сторону. Но он даже пиво отказывался выпить с приятелями у киоска, лишь бы не связываться. И если знакомых дам встретит на ходу, то только скажет что-нибудь с приятной улыбкой и тут же будет таков. Лишь внутренняя угрюмость и помогает выжить в чуждом мире. Его и от себя тоже поташнивало. Пауза. Собраться с мыслями. Раздрызганность толпы висла на нем как сопля. Ничего нет. Только смерть. Та, что своя, изнутри, не та, что вдруг шарахает снаружи. Нужно найти большое мысленное древо, быстро переползая по которому, сможешь укрыться в кроне, исчезнуть из своих и чужих глаз. Примерно в таких же ощущениях сидели, наверное, в вагоне метро и остальные пассажиры, но ему было на них наплевать, только отвлекали праздным зрением. Он вспомнил, что не заявил статью, как должен был, и, сразу расстроившись, стал прикидывать, как уйдет с этой работы, если, быстро не отличившись, не займет подобающую себе и отдельную от всех пишущую должность. Нет, без злости здесь нельзя, это точно. В этом вагоне, как и в любом другом, была маленькая дверца, открыв которую, он начал спускаться вниз. Было бы только за чем. |