Толя

Можно дать целый ворох сносок на его замечательную, любимую прозу. Или довольно выложить застольную фотографию? Когда-то я был уверен, что всю жизнь буду один. Без жены это понятно. Но еще понятней, что без друзей. С приятелями сходился легко, но одному быть гораздо лучше.

Но вот женился на какое-то время. Потом вдруг какой-то странной и беспричинной цепочкой стала возникать дорожка из этого одинокого болота. К людям столь же, наверное, одиноким, но с которыми была чуть ли не метафизическая близости, которая, видимо, и есть дружество, даже не нуждающееся в частой близости, но и не чурающаяся ее, - как идет, так идет.

Сначала появился Слава Лён, у любовницы которого Маши проходили литературно-диссидентские чтения. Там, кстати, познакомился со Светой Беляевой, еще нежной блондинкой, ленинградской студенткой, наезжавшей в Москву. Потом появился художник Боря Козлов, ныне, к несчастью, покойный. Потом как-то увидел Толю на каком-то сборище, потом за ним приехала Марина, и я подивился, что вот как устраивают свою жизнь замечательные люди, за которыми приезжают поклонницы на автомобилях. Время-то еще было глухое, брежневское, его исход. Потом Толя возник на самом исходе 80-х, предложив через Олега Давыдова писать в «Новое русское слово». Так началось близкое знакомство, сотрудничество, дружба. У него уже я познакомился с огромным количеством замечательных людей, каждый из которых отдельная поэма, будь то Стас Каракаш, Вадим Абдрашитов, Аня Бирштейн, Игорь Дудинский, Володя Салимон. Знакомства шли, конечно, с разных сторон. Как когда-то через Сережу Шерстюка, через Колю Филипповского. Каждый из друзей сближает ведь со своими друзьями. И оказался целый свой круг близких людей, чуть ли не поколения отдельных людей. Не на взлете, но и не совсем на исходе. Достаточно вспомнить, как сближал всех до пожара Манеж при Каракаше. Сколько сходилось туда близких людей. Страшней всего, иногда думаю я, если они начнут вымирать. Может, лучше не дожить самому до этого, чем пережить?

назад