1 ноября 2006 года

Родченко и др.

Последствия Родченко

Других, кроме выставки Александра Родченко в Манеже, набралось очень даже много, но все как-то по касательной. Может, потому что время предгриппозное. Выезды туда-сюда занимают время больше, чем само мероприятия, а часто – и больше смысла.

То оказались с Галей в кинотеатре «Пушкинский» на предпоказе фильма Миры Тодоровской «Жена Сталина». Галя с ней, - то есть с Мирой, конечно, а не с Надей, - дружит, вот я следом и увязался. В кино не бывал лет пятнадцать-двадцать-тридцать, как пелось в детской песне, и увиденное больше смутило меня, нежели порадовало. Сзади нас сидел Петр Ефимович Тодоровский, поскольку был мужем режиссера и продюсера. Сбоку – Алеша Аксенов, сын Василий Павловича, поскольку был художником фильма. Чуть сзади – Николай Сванидзе, который играл эпизодическую роль Алеши Сванидзе, поднимавшего за Сталина тост на его даче. В остальных я уж и не вглядывался. Правда, вначале стали показывать неправильный фильм, - японский, - вместо того, что надо. Как сказал своей спутнице Алеша Аксенов папиным голосом: «Это – провокация». Наконец, наладили тот фильм, что нужно. Мне вообще было неудобно смотреть на людей и, как говорили в детстве, «глупости» - с такой близи и подробности. Все это очень странно. Но и Галя сказала однозначно, что фильм плохой, - особенно ее смутил нынешний асфальт на тогдашней Красной площади, - а ей можно верить: она каждый день все фильмы по телевизору до трех часов ночи смотрит. Ну, выпили шампанское до фильма в огромной живой толпе, съели несколько тартинок, ну потом домой поехали.

Потом… Надо уже вспомнить, что потом. Потом была «мировая премьера» хоровой оперы Родиона Щедрина «Боярыня Морозова». Правда, в концертном исполнении в Большом зале консерватории. Молодцы, что уложились примерно в час музыки. Дело страшное, раскольничье, умученные «тишайшим царем» тогдашние жены олигархов. Либретто написал сам Щедрин. Мечтал об этой опере лет тридцать. А когда понял, как надо писать, осталось в пару месяцев записать, а потом ждать, когда кто-то сможет исполнить. Смог хор Консерватории под управлением Бориса Тевлина. Посмотрели издали на автора с Майей Плисецкой, сидевших рядом с Борисом Мессерером и Беллой Ахмадулиной. А сидевший недалеко от нас Алексей Гориболь с бывшей женой Алеши Мокроусова Катей Бирюковой сказал, что «да, очень мощно!» От всех ужасов музыки мы с Галей съели по таблетке валидола, а я все почему-то ждал какую-нибудь арию красивую типа из баховских «Страстей», но, конечно, не дождался, - иные времена. В общем, к этой музыке еще будем привыкать, - время есть, впереди вечность истории музыки.

Потом была выставка в Музее личных коллекций на Волхонке. Михаил Барышников сделал очередной подарок, - несколько десятков киммерийских акварелей Максимилиана Волошина конца 1920-х – начала 30-х годов. Очень волновался танцор, чтобы это не восприняли как благодарность за устройство здесь же выставки его фотографий. Просто, как он сказал, а мне передал Юра Феклистов, - деньги ему не нужны, а умрет, все ведь и пропасть может. На открытии явилась вся халява, а кроме нее был Толя Брусиловский, который показал на большой фотографии «Дома поэта» место, где он бывал еще сорок пять лет назад. Был и Михаил Швыдкой, который сказал, что вот ведь какие интеллигентные бывают места и события в нашей нынешней странной жизни. Был большой и красивый, говорят, альбом, который нам не дали, и мы потихоньку ушли. Галя, - изнервничавшись из-за опоздания Михаила Лавровского на «Ночной полет», - на прекрасный джаз в бывшем кинотеатре «Мир» на Цветном бульваре. А я, чувствуя, что потекло из носа, и я, кажется, заболеваю модным гриппом, поехал домой смотреть по телевизору, как «Спартак» проиграет «Интеру» в Лиге чемпионов. Ну и жизнь.

К выставке Александра Родченко в Манеже я уже вполне разболелся, так что с трудом добрался и туда, и обратно, но ничуть об этом не пожалев. Во-первых, сама выставка – из тех, которые запоминаются навсегда. Выставки А. Родченко это всегда какое-то знаковое событие. Первая персональная выставка случилась лишь на следующий год после его смерти, в 1957 году, знаменуя оттепель. Первая книга о нем появилась в Праге в середине 60-х, как знак «пражской весны». Последняя большая его выставка – до нынешней, манежной, - случилась уже двадцать лет назад, в 1986 году, на Гоголевском. Вот тогда она разорвалась, как «бомба перестройки», - все можно, не надо бояться! Что-то она знаменует и для нашего времени…

Заняла выставка все-таки не весь подвальный этаж Манежа, а примерно половину. Но посмотреть было на что. А, главное, это, конечно, альбом Родченко, выпущенный потанинским «Интерросом». Последнему не так часто везет со значимыми культурными книгами, - издательская роскошь которых встретилась бы с адекватным содержанием. В данном случае, это, кажется, случилось едва ли не впервые. В огромном фолианте почти пятьсот страниц, более тысячи фотографий – Родченко! – многие из которых впервые печатаются. Статьи писал внук Родченко, - Александр Лаврентьев, который был и одним из кураторов выставки. Создан общекультурный контекст «времени Родченко» - вместе с соответствующими репродукциями живописи и фотографии. Продавался альбом с CD-rom’ом за 2500 рублей. Оля Кабанова купила его за свои кровные, да и другие раскупали, несмотря на изрядную тяжесть.

Книгу назвали одним из первых «каталогов-резоне» в нашей стране. Я так понял, что это исчерпывающее описание творчества того или иного художника. На мировых аукционах работы Родченко стоят бешеных денег, но его семья сохранила едва ли не все в России и для России. А так пообщались с Тофиком Шахвердиевым, который посетовал на скоропостижное закрытие в конце ноября «Нового времени». Я выразил сочувствие Саше Панову, которого демонстративно побили то ли за участие в «деле разгромленной галереи Гельмана», то ли еще за что-то. Посмотрел на Ольгу Слуцкер, которая давала интервью на фоне спортсменок А. Родченко. В общем, выставка состоялась, теперь будем ждать социально-политических ее последствий.