3 сентября 2006 года

Вечер Довлатова

Вечер Сергея Довлатова в центре им. Мейерхольда

 Лена и Катя Довлатовы

Сначала долго звонили и писали то из театра «Практика», режиссер которого Эдуард Бояков должен был поставить это действо к 65-летию Сергея Довлатова, которое как раз сегодня. Потом то же неоднократно делали из издательства «Махаон», выпустившего к дате книгу неизданного.

Даниил Дондурей и Иван Дыховичный

Но в «Российской газете» о книге уже заранее написал Павел Басинский, о самом вечере – заранее написала Татьяна Хорошилова (я как раз сегодня дежурил по отделу), она же напишет в пятничную «толстушку», туда же на вечер записалась и Ирина Корнеева, которая в отделе культуры отвечает за театр. В общем, пришло письмо то ли из издательства, то ли из «Практики», что из-за наплыва публики мне полагается все два билета. А какие, спрашивается, билеты, если уже половина девятого вечера, начало юбилея в семь, полоса еще не подписана, хоть все материалы засланы были еще в половину четвертого дня, фотографии не выставили, и вообще, кажется, идет дождь.

Александр Мамут и Катя Довлатова

Ливень, на самом деле, был такой невиданной силы, - полтора дня самолеты отгоняли тучи от собравшегося в день города начальства, - и тот, наконец, должен был излить все, что у него накопилось, что, пока я дошел под зонтом до метро, в туфлях хлюпала вода, а пиджак, сумка и рубашка были насквозь мокрыми. Решил, было, ехать домой, но вот она «Менделеевская», и, мокрый, я все-таки зашел на этот вечер как раз к его окончанию.

Петр Вайль и Лена Довлатова

В связи с чем могу судить о нем совершенно объективно, то есть с чужих слов. Первая девушка, которая вышла из зала, коллега из «Вечерки», сказала шепотом: вы видели, какой ужас, читали все по бумажке… Другая коллега тут же сказала: Катя под это дело получила сто тысяч долларов, понятно, что они теперь будут издавать его здесь, поняли, где золотая жила.

Петр Вайль, Елена Скульская, Виктор Шендерович

И посмотрела на фуршетный стол, вокруг которого уже толпились бывшие зрители, а нынешние участники праздничного вечера: здесь этих тысяч нет. Они, между прочим, тут уже с утра пьют, еще до презентации книги в четыре часа дня.

Надо сказать, однако, что пили весьма умеренно, чем несказанно удивили заехавшего из Питера писателя Валерия Попова, автора бессмертной шутки, что «Сережа Довлатов особенно зазнался после смерти, а так и за водкой бегал». Он, впрочем, собирался, кажется, потом с избранными друзьями классика идти продолжать в «Петрович», от чего его отговаривали знакомые женщины, а он с ними соглашался, но было видно, что – пойдет.

Александр Мамут, Иван Дыховичный с женой

Режиссер Евгений Цимбал, с которым меня когда-то познакомил Коля Климонтович, ответил на вопрос участвовавшей в вечере Татьяны Друбич: «Ну, как?» - «Не без самодеятельности». И поведал, как буквально под ногами сильно беременной Саши Довлатовой, сидевшей рядом с ним, буквально разверзся пол – по какой-то неизвестной прихоти постановщика, и его самого едва не вырвало, когда он глянул в эту пропасть, а что же было с бедной женщиной? Татьяна Друбич сокрушенно покачала головой, типа того, что и я сама подозревала, и пошла дальше. А подошел искавший своих близких Александр Филиппенко, который тоже читал со сцены любимого прозаика, но ему Женя Цимбал уж не решился давать оценки вечера, а продолжил мне рассказывать, что снял сначала фильм о Зощенко и Олеше, а только что о «Красном Сионе», то есть о еврейских земледельческих поселениях в Крыму по материалам бесценных фотоархивов, вдруг найденных в бывшем музее атеизма, который был в бывшем и нынешнем Казанском соборе. Эти несколько ящиков стеклянных негативов фотографий жизни в еврейских колхозах, которые и должны были составить будущую еврейскую автономию, а не дальневосточный Биробиджан, а также известный фильм Абрама Роома по сценарию Маяковского, Лили Брик и Шкловского, и составили основу его большой 52-минутной ленты, уже полностью готовой, но которой негде презентовать, поскольку Дом кино должен был открыть сезон в октябре, но к этому времени его собрался сносить Никита Михалков и строить собственное 18-этажное здание под офисы и развлечения, поскольку заодно собрался и распускать союз кинематографистов, - те, кто с ним, и так с ним, а те, кто с ним, тех, как бы и не существует, стало быть и Дома кино не надо.

Лена Довлатова и Елена Скульская

Кажется, был озадачен вечером и писатель Анатолий Найман, который два дня как вернулся с дачи и жизнью вполне доволен, но пришел на вечер к восьми и не нашел иного места, кроме как на балконе, чем и был озадачен, поскольку кто был ближе к покойному… Остальные тусовались напропалую – и Петр Вайль, и Елена Скульская, и жена Лена, и дочь Катя, и, видимо, та половина выступавших, вроде Дапкунайте, Гоши Куценко, Вани Вырыпаева, Гришковца, Цекало и прочих, которых я не видел в толпе и которые, видимо, прочитав, быстро ушли, потому что по оживлению фотографов, обступивших Виктора Шендеровича, было ясно, что больше им снимать некого, а Татьяна Гринденко и Владимир Мартынов стояли скромно, как какой-нибудь Александр Мамут, видимо, оплативший все это под ключ и на корню.

А вот Гале очень понравилось, и то, как все читали – и автобиографические рассказы, и о друзьях, и о зоне, где был вохрой, и о загранице, и обо всем. Очень хороший вечер, сказала она, и я только ей и верю, потому что у нее абсолютный вкус, как у какого-нибудь Бетховена – слух.

Арьев Андрей

И знаменитому журналисту и писателю Толе Макарову, видимо, все понравилось, потому что извинился, что, мол, не время и не место, но у него скоро выходит толстый роман о жизни, и он позвонит мне, когда книга выйдет, чтобы мне ее передать. И знаменитый архивист и исследователь Александр Парнис сказал, что если мне надо что-нибудь о Бабьем Яре, которому сейчас 60 лет, то, чтобы я к нему обратился. Например, на вечере Евтушенко в ЦДЛ, посвященном этому событию, как и известному стиху Евгения Александровича, машинопись которого, кстати, я нашел в папиных даже бумагах, не было, как сказал Парнис, слова даже произнесено о Викторе Некрасове, благодаря которому память о Бабьем Яре вообще осталась. Он, Парнис, в частности, был на митинге 1966 году, сорок лет, между прочим, прошло, посвященном этой жути. Спросил, приехала ли Оля Тимофеева, а я признался, что не знал, что она уехала. Оказалось, что в Китай на книжную ярмарку. Тогда я сказал, что они все прилетают завтра днем, потому что мне на работу звонил Паша Басинский, и сказал, что устал там, Пекин безумный город, где все кашляют, где нечем дышать, потому что он в низине, а вокруг смог, и все старое снесли и построили город заново, а их свозили всех в другой город, там еще ничего было.

Макаров Анатолий

Но, главное, что Гале вечер очень понравился, и как Друбич читала, и какая она красивая, и как Воропаев читал, и письма к жене, и все очень деликатно, а хуже всех прочли Гоша Куценко и Саша Цекало, потому что другой уровень. А на выходе всем давали по книжке Довлатова издательства «Махаон» под названием «Речь без повода… или Колонки редактора». А на улице оказалось заодно, что и дождь, тем временем, закончился. Вот ведь как бывает.

 

Валерий Попов о Довлатове 3 сентября 2006 года

Валерий Попов и Елена Скульская 

- Ваша лучшая шутка, что «Довлатов особенно зазнался после смерти», как слышится через 15 лет после его смерти?

- Хорошо, что у Довлатова была питерская закваска, нью-йоркская закалка и московская слава. Без этих трех городов не обойтись, говоря о нем. До Москвы он, может, не дожил, но сегодня наступила именно она, московская слава, потому что Москва сейчас стала столицей русской литературы, как прежде был Нью-Йорк. И сегодня день славы Довлатова, именно благодаря Москве. Душа моя сегодня с ним.

- Он бы посмеялся над этим вечером или порадовался ему?

- Думаю, что если и посмеялся бы, то не желчно. А как обыватель, конечно, обрадовался бы, что столько народу пришло. Как писатель, наверняка бы «прошелся», но как человеку было бы приятно, что, - я чуть не сказал: дожил до этого дня, - но фактически дожил. Хоть и умер, но дожил, в то время как многие не дожили даже до своей смерти. Вы говорите, что 15 лет прошло, но они прошли как неделя, будто бы ничего и не произошло. Его полюбило другое поколение, что потрясающе. Он его «снял», как говорят фарцовщики, так же легко, как и предыдущее поколение.

- Вы о нем пишете в своих новых книгах?

- Сейчас я написал такой автобиографический роман «Горящий рукав», который только что напечатали в «Звезде». Там главу о Довлатове выкинули, Арьев сказал, что ее поставят в юбилейный «довлатовский» номер.

- Она такая же, как глава о Битове?

- Да, а вы помните ее? Битов мне позвонил и сказал: «старик, спасибо». Я думал, мордобой будет, а он говорит, «нет, спасибо, хорошо написал». Он, как умный человек, сказал, что очень все точно, и благодарил. И о Довлатове будет. Я приехал в Нью-Йорк через две недели после его смерти. Он написал мне, что будет вести мой вечер там, что он меня читает и чтит. И вдруг на коктебельском пляже прямо утром мне сказали, что он ночью умер. Это уже была всероссийская слава в тот момент, Коктебель уже плакал по нему, причем, в тот же день. И когда я приехал в Нью-Йорк, вечер уже вели Генис и Вайль. Там был большой журнал, Довлатов с дедами, много фотографий, так что он всех нас пробил на то полушарие.

 Довлатова Елена