3 августа 2006 года

Жизнь Шостаковича

Первая выставка в Манеже накануне 100-летия 

Выставка «Дмитрий Шостакович. Симфонический век» в Манеже открылась более чем за полтора месяца до 100-летнего юбилея композитора. Впечатление она производит и сама – симфоническое. Фотографии не только Шостаковича, но и окружающей его советской жизни. Тут и праздники, и будни, и Сталин в гробу, и Хрущев в пионерском галстуке и на трибуне с початком кукурузы. И афиши фильмов 20-х годов, и рисунки Елены Гуро, и архитектурные проекты Якова Чернихова (на фоне сегодняшнего сообщения, что в том же ЦГАЛИ исчезло 80% оригиналов его работ из более чем трех тысяч, там хранящихся), и коллажи Николая Купреянова, и огромные фотографии нот Шостаковича на стенах зала. И множество фотографических, и художественных портретов Шостаковича, начиная с работ Бориса Кустодиева, и вплоть до Крученыха и Кукрыниксов. Витя Ахломов, знаменитый фотограф, рассказал, как снял Шостаковича в Кремле, когда тот уходил с очередного композиторского съезда, который возглавлял, как он подозвал Ахломова, чтобы не было так неудобно идти одному.

И здесь же текст «Антиформалистического райка», написанного Шостаковичем, со строчкой «…ах Глинка, Дзержинка, Тишинка моя». И балет «Болт», и пять романсов на слова из журнала «Крокодил». Последнее более всего убедило меня в его гениальности, о которой рассказывал и знавший его Михаил Ардов. Хотя, может, лучше бы он написал концерт на пятую главу «Этики» Спинозы, кто знает. Поистине шум времени, нашедший выход в музыке. Как писал сам Шостакович: «Есть разные способы писать музыку. У некоторых рождается мелодия, какие-то ходы, а потом они оркеструют. У меня же вся музыка рождается оркестрованной. Я слышу ее так. И какой состав оркестра, и какие играют инструменты. Все это складывается в голове. А потом я сажусь и пишу. Мну трудно понять, как можно иначе писать музыку».

Я уже привык, что всякое мероприятие это еще и люди, которых ты знаешь. Это увиденный сразу при входе в зал Слава Зайцев, рассматривающий альбом, выпущенный к выставке.

Галя ему рассказала, как в Турции на концерте в Аспендесе разговорилась с француженкой, которая оказалась парфюмером, сочиняющей духи для ведущих фирм, в том числе и для него. Что он и подтвердил. У входа встретили Тофика Шахвердиева, поджидающего очередную девушку. Потом он разозлился на Ольгу Свиблову, которая вроде бы обещала ему выставку, но на его вопрос ничего не ответила и отвернулась. Потом встретил Валера и Наташу Черкашиных, которых накануне вечером встретил в Сахаровском центре на лекции Миши Эпштейна, чей портрет они делали. Тут они здоровались со Стасом Наминым с пожилой женщиной, которая, будучи похожа на Микояна, вполне могла оказаться мамой Стаса.

Тут же была Ирина Федоровна Шнитке, вдова композитора, Галина Шостакович, дочь юбиляра, Андрей Хржановский, которого накануне мы встретили на открытии галереи импрессионистов, Ольга Свиблова на открытие выставки опоздала, вступив по дороге в спор с инспекторами ГАИ, зато сразу стала центром внимания, особенно все поздравляли директора музея архитектуры Давида Саркисяна, которого пару дней назад можно было увидеть в передаче «Школа злословия» с Татьяной Толстой и Дуней Смирновой, причем, на мой вкус это оказалась чуть ли не единственный пристойный их эфир, во всяком случае, я просмотрел его, не отрываясь – против обыкновения.

Тут же была и Ольга Кучкина, чья повесть, как она сказала, будет напечатана в девятом номере «Дружбы народов», а она уже пишет новый роман. Кучкина попросила ее сфотографировать с Люшей Чуковской. Ахломов – с вдовой фотографа Бориса Игнатовича, Клавдией. Из этой круговерти знакомых, близких и приятных лиц и складывается, по сути, светское мероприятие.

И пусть я так и не понял, до какого числа продлится выставка, зато тот факт, что Дмитрий Дмитриевич родился в семье главы палаты мер и весов, вряд ли когда уже забудешь.